ENG
Становление Коммунистической партии Японии
В начале XX века в Японии шло быстрое развитие капиталистического уклада. Несмотря на то, что во время реставрации Мейдзи (комплекс политических, военных и социально-экономических реформ в Японии 1866—1889 годов, превративший отсталую аграрную страну в одно из ведущих капиталистических государств мира – ред.) были проведены необходимые для этого реформы, многие элементы старого феодального строя были сохранены. Прежде всего, это касается помещичьего землевладения. Большая часть крестьян страдала от нехватки земли. По данным переписей населения 1916 и 1918 года 69,4% земледельческого населения владело участками площадью менее 2,45 акра на одну семью. Малоземельные крестьяне вынуждены были арендовать землю у помещиков, которые полностью определяли условия этой кабалы. За пользование землей арендаторы отдавали 50-60 % от своего урожая. Жившие в городах помещики вкладывали награбленные таким образом средства не в сельское хозяйство, а в банки, акции и
промышленность. Кроме того на японское крестьянство ложилось тяжелое бремя налогов, которые шли на содержание бюрократического и военного аппарата буржуазного государства.
Множество крестьян, окончательно разорившись, отдавали свои земли в залог и шли работать на промышленные предприятия, где подвергались самой бесчеловечной эксплуатации. Трудовое законодательство отсутствовало полностью. На многих заводах, фабриках и шахтах царили полный произвол капиталистов, 15-часовой рабочий день, грошовая зарплата, систематический обман и телесные наказания. Некоторые рабочие не выдерживали и кончали самоубийством. Более половины всего рабочего класса было занято в текстильной и шелковой промышленности. Вот как на страницах журнала «Свет» за 1927 г. описывались условия труда на одной из фабрик: «На ткацко-прядильной фабрике Фудзи заняты более 3,5 тысяч работников и работниц. Помещения фабрики маленькие, тесные, грязные, наполненные пылью; в воздухе носится хлопок, атмосфера насыщена серной кислотой. Время работы 11-12 часов в сутки…
Заработная плата мизерная… Работницы живут в отдельном помещении, наполненном всякими паразитами и миазмами...»
Текстильная фабрика, Япония, начало ХХ века
Быстрое накопление капиталов привело уже в конце XIX века к переходу японского капитализма в стадию империализма. Колоссальных масштабов достигла монополизация. В начале 1930-х годов три крупнейших концерна – Мицубиси, Мицуи и Южно-Маньчжурская железнодорожная компания держали в своих руках 45,2 % добычи угля, 58 % производства железа, 38,8 % производства чугуна , 88% всей выплавки меди и 38,4% внешней торговли. Нищета сельского населения и чрезмерная эксплуатация городского пролетариата обусловили крайнюю узость внутреннего рынка сбыта, что наряду с бедностью страны природными ресурсами вынуждало новую империалистическую державу начать политику колониальных войн. Война с
Китаем 1894-1895 г. а также Русско-Японская война 1904-1905 г. расширили власть японского империализма на Корею, Тайвань, Южную Маньчжурию и Южный Сахалин. Такая агрессивная внешняя политика сформировала еще одну особенность тогдашнего японского общества – громадную роль в политической жизни высшего военного командования и всесилие милитаристской и шовинистической идеологии.
Все это не могло не вызвать нарастания социального напряжения, которое накапливалось как снег на склоне горы. И толчком для схода лавины стало известие об Октябрьской революции. В августе-сентябре 1918 года по всей стране прокатились массовые выступления рабочих и крестьян, известные как «рисовые бунты». Поводом послужило резкое подорожание риса. В течение 44 дней в 144 городах доведенные до отчаяния голодом и нищетой люди громили рисоочистительные заводы, рисовые склады и лавки. Всего в беспорядках приняло участие более 10 миллионов человек. Волнения были жестоко подавлены силами армии и жандармерии, более 10 тысяч человек привлечены к суду. Ожесточенные бои происходили на шахтах, где условия труда были особенно невыносимыми. Были случаи, когда солдаты переходили на сторону протестующих. Итогом этих событий стала отставка правительства.
Несмотря на то, что «рисовые бунты» были стихийными выступлениями, многие считают их началом, исходной точкой революционного движения рабочего класса в Японии. В это время увеличивались количество и численность профсоюзов: если до 1917 года по всей стране насчитывалось всего 14 профсоюзов, то к 1919 году их количество уже составило 71 Быстро развивалось забастовочное движение, только в 1919 году произошло 2,5 тысячи трудовых конфликтов, в которых приняло участие до полумиллиона рабочих.
Первой попыткой создать партию, способную служить авангардом рабочего класса, стало основание в июле 1920 года партии «Социалистическая лига». В её состав входили представители различных течений, между которыми регулярно возникали разногласия: марксисты, анархо-синдикалисты, социал-демократы и даже радикальные либералы. Несмотря на народную поддержку, эта партия уже в мае 1921 года была запрещена. Опыт «Социалистической лиги» по мнению Сэна Катаямы «показал революционным массам, что политическая партия рабочего класса должна твердо проводить марксистско-ленинскую линию, а не представлять собой некое смешение, конгломерат различных политических идеологий».
Сэн Катаяма
Наконец, 15 июля 1922 года в Токио прошел учредительный съезд Коммунистической партии Японии, организованной на основе созданного двумя годами ранее «Общества пробуждения народа», в которое входили профессора и студенты Токийского университета и университета Васэда. В ноябре 1922 г. представители новой партии приняли участие в IV Конгрессе Коммунистического Интернационала, на котором КПЯ стала секцией Коминтерна.
В рабочем движении была поставлена задача повернуть борьбу от чисто экономических требований к действиям политического характера. В первый год своего существования компартия создала ряд новых профсоюзов, возглавила несколько забастовок. 30 сентября 1922 г. при содействии КПЯ состоялся съезд представителей 60 рабочих объединений с целью создания «Всеяпонской федерации рабочих союзов». Несмотря на разгон съезда властями, позиции коммунистов в существовавшей на тот момент «Японской федерации труда» усилились, потеснив реформистское руководство. К весне 1923 года партия обеспечила себе руководство рабочим движением в большинстве западных районов страны.
Также шла активная работа среди молодежи и студенчества. За первый год было создано 23 подпольных организаций в университетах и технических школах и четыре сельских коммунистических клуба. Это привело к снижению популярности анархистских настроений и широкому вовлечению молодежи в прогрессивную общественную деятельность.
Компартия была также главным инициатором движения за прекращение японской интервенции в Сибири и на Дальнем Востоке. Среди экспедиционного корпуса японской армии некоторые солдаты распространяли антивоенные листовки и воззвания, невзирая на смертельную опасность. Находились рабочие и в самой Японии, которые осмеливались переправляться через море и доезжать до частей интервентов, чтобы вести там пропаганду в защиту социалистической революции. Во время голода в Поволжье, вызванного засухой, КПЯ мобилизовала все свои печатные органы, а также использовала мелкобуржуазные газеты для организации сбора пожертвований в пользу голодающих. Среди людей, лично отправлявшихся на фронт, был и ветеран японского социалистического движения, один из основателей Коммунистической партии
Сэн Катаяма. Когда-то в разгар Русско-японской войны на конгрессе II Интернационала он публично обменялся рукопожатием с Г.В. Плехановым. Теперь же, в возрасте 62 года, он обращался к солдатам с воззванием к прекращению агрессии: «Среди всех стран мира только Япония без всяких на то оснований продолжает вести войну с Россией. Огромная безработица и усиливающееся обнищание рабочих и крестьян Японии является первым результатом вашего пребывания в Сибири. Я горячо призываю вас покинуть Сибирь и вернуться на родину или же действовать так, как поступали русские солдаты – организовывать в каждой роте, в каждом полку солдатские Советы и лишать высших офицеров власти и силы». Эта активная деятельность принесла свои плоды. Под давлением мировой общественности и поражений в боях с Красной
Армией в октябре 1922 годя японские войска были полностью выведены с территории Советской России.
Тем временем правящие классы обрушили на Коммунистическую партию первые репрессии. Первые массовые аресты начались 5 июня 1923 г. По-настоящему жестоким испытанием для всех демократических сил стало землетрясение 1 сентября 1923 года и последовавшие за ним пожары. Воспользовавшись хаосом во время катастрофы, полицейские начали распускать слухи о том, что проживавшие в районе бедствия корейцы совершают поджоги и отравляют колодцы. В атмосфере всеобщей паники начались погромы, которыми полиция воспользовалась для проведения арестов профсоюзных активистов, коммунистов, социалистов и членов корейской диаспоры. Трагедия разыгралась в полицейском участке Камэндо, где к 3
сентября было уже 750 арестованных, которых не кормили. Когда 5 сентября заключенные стали протестовать против незаконных арестов и жестокого обращения, начальник полиции вызвал отряд солдат из ближайшей гвардейской части, которые выволокли на площадку перед зданием участка и закололи штыками 14 арестантов, среди которых был глава Комсомола Японии Ёситора Каваи.
Японские коммунисты
Никто из участников этой террористической акции не был привлечен к ответственности. Данное преступление имело своей целью устрашение народа с целью отбить у него охоту выступать против начальства. И на некоторое время этого удалось добиться. В профсоюзах взяло верх реформистское крыло, рабочее движение пошло на спад. В самой КПЯ стала распространяться ликвидаторская позиция Хитоси Ямакавы, считавшего, что для создания коммунистической партии не пришло время, и нужно сосредоточиться на широкой организации рабочих и крестьян для чисто экономической борьбы.
В апреле 1924 года ЦК Коммунистической партии Японии назначил комиссию, уполномоченную решить дальнейшую судьбу партии. Комиссия постановила распустить партию и начать работу по подготовке условий для ее будущего восстановления. В качестве причин роспуска назывались отрыв от широких народных масс, сектантство и непримиримые разногласия, вылившиеся во фракционную борьбу. При этом указывалось на то, что она возникла на основе объединения групп интеллигенции, а не стала результатом массового движения рабочих. Спустя три года Масаноске Ватанабе охарактеризовал тогдашнее положение следующим образом: «В прежнее время руководство Японской компартии, её Центральный комитет состоял из журналистов, адвокатов, профессоров и т.п. и только впоследствии в него были введены рабочие. Парторганизация была весьма слаба и не отличалась активностью. Можно сказать, что между рабочими и вождями была пропасть. В действительности лидеры партии действовали по своему благоусмотрению, и рабочие элементы и рядовые члены партии в них разочаровались».
Коминтерн однозначно осудил решение о роспуске партии. Работа по её воссозданию шла в течение следующих двух лет, пока в декабре 1926 года на съезде в префектуре Ямагата Коммунистическая партия Японии не была, наконец, восстановлена. Но это событие было омрачено тем, что партийное руководство было поражено левооппортунистической сектантской теорией, автором которой был Кадзуо Фукумото. Искажая идеи Георга Лукача, он полагал основным смыслом классовой борьбы обретение рабочими сознательности, и всячески превозносил идеологическую борьбу в ущерб экономической и политической. Отсюда следовало, что главную роль в революции играет интеллигенция, а массам отводилась роль пассивного материала. По Фукумото партия, как и другие пролетарские организации, должна стать
совершенным субъектом, развиваясь через расколы и объединения. По словам Н.Н. Бухарина, Фукумото выдвинул универсальную теорию выжидания: «Согласно ей мы не должны идти в массы, пока не станем стопроцентными коммунистами, марксистами, а значит, и масса не может прийти в движение, значит, нет революции, пока мы не преодолеем эти вещи…», - говорилось в докладе Бухарина на заседании Президиума ИККИ.
На этом заседании в июле 1927 года были выработаны и озвучены «Тезисы ИККИ по японскому вопросу», которые дали основное направление для последующей деятельности. С идейными шатаниями и фракционными склоками было покончено. Характер предстоящей революции был определен как буржуазно-демократический с последующим переходом в революцию социалистическую. В качестве её движущих сил указывались рабочие, крестьянство и городская мелкая буржуазия под руководством рабочего класса и его авангарда – Коммунистической партии. Следовательно, первоочередной задачей было обеспечение количественного и качественного роста партии, завоевание авторитета в массовых организациях. Еще одним важным направлением была борьба против агрессивной внешней политики японского империализма, за прекращение интервенции в Китае, освобождение колоний и улучшение японско-советских отношений.
Демонстрация с требованиями демократизации политической жизни Японии (1925 г.)
С декабря 1927 г. по март 1928 г. партия утроила свою численность, а доля рабочих в её рядах достигла 80%. Шло быстрое увеличение числа ячеек на промышленных предприятиях. На проходивших в феврале 1928 г. парламентских выборах члены КПЯ впервые участвовали в качестве кандидатов. Не имея возможности открыто демонстрировать свою коммунистическую направленность, они выдвигались от легальной партии Роното – Рабоче-крестьянской партии. Всего участвовали 40 кандидатов-коммунистов. Несмотря на то, что принятые государством «меры безопасности» достигали уровня паранойи (полиция разгоняла предвыборные митинги, устраивала слежку, арестовывала агитаторов и даже кандидатов), Рабоче-крестьянской партии удалось набрать 190 тысяч голосов и получить два места в парламенте.
С началом Великой депрессии стало всё более активизироваться рабочее движение. В 1930 г. было проведено 2289 забастовок, в следующем году – 2456 И это было не просто увеличение числа трудовых конфликтов и их участников. Борьба пролетариата вышла на качественно иной уровень, о чем свидетельствуют Тезисы ИККИ «О положении в Японии и о задачах японской коммунистической партии» от 2 марта 1932 года: «Рабочее движение в Японии вступило в переломный момент своего развития от раздробленной оборонительной борьбы к массовым революционным выступлениям. <…> Стачечная борьба принимает более отчетливый классовый характер. Стачки становятся всё более упорными и продолжительными, умножается число повторных стачек, и повышается уровень требований. Если раньше, до 1929 г., стачки
сравнительно редко выходили за рамки полицейской легальности, то в настоящее время они всё чаще выливаются в ожесточенные уличные столкновения с полицией и обнаруживают боевую революционную тенденцию движения, свидетельствующую о попытках японского пролетариата перейти в контрнаступление против капиталистов и полицейского режима, сковывающего и подавляющего борьбу рабочего класса за свои насущные интересы».
Члены КПЯ были организаторами ряда крупных забастовок: например, на прядильной фабрике «Фусими», на резиновых заводах в Кобе и Осаке, в типографии «Дзидзи-симпо», где был создан фабрично-заводской комитет. На авиационном заводе в Нагоя в связи с увольнениями рабочих коммунистам удалось организовать стачку, в которой участвовало 7000 рабочих. В результате удалось заставить работодателя уплатить уволенным выходные пособия и уравнять в правах временных и постоянных работников. Численность красных профсоюзов в 1932 г. достигла 16 тысяч человек (двумя годами раньше их было всего 3 тысячи). Во многих реформистских профсоюзах были организованы левые оппозиционные группы. В борьбу включались и безработные. Компартия создала Лигу безработных численностью 3 тысячи, которая 21 февраля 1931 г. провела массовую демонстрацию безработных по улицам Токио.
Подобные же сдвиги происходили и в крестьянском движении. Если в 1930 г. произошло 2478 арендных конфликтов, то в 1931 г. – уже 3419 Раньше большинство арендных споров проходило в легальной форме, завершаясь мирным арбитражным разбирательством, теперь же участились случаи поджогов помещичьих владений, разгромов судебных и полицейских управлений. Местами крестьяне и рыбаки поднимали настоящие восстания против местных властей. В деревнях компартия также вела работу по созданию крестьянских комитетов и партийных ячеек. К 1933 году крестьянские организации насчитывали 150 тысяч человек.
Военные авантюры японского правительства налагали тяжелое налоговое бремя на широкие массы трудящихся. А стремление покрыть военные расходы с помощью денежной эмиссии приводило к инфляции. В начале 1930-х годов КПЯ начала создание антивоенных комитетов, призванных мобилизовать народ на выступление единым фронтом против агрессивной политики и попыток фашистского переворота в самой Японии. Популярной формой антивоенной деятельности были выступления отпускников и демобилизованных на заводах и фабриках, где они выступали с докладами о трудностях своего выживания на войне. Часто такие выступления перерастали в митинги. 1 августа 1931 года компартия объявила «антивоенным днём». По всей стране прошли демонстрации с требованием немедленно вывести войска из Маньчжурии, Кореи и Тайваня. В одном только Токио коммунистические группы были организованы на 60 военных предприятиях. Члены пролетарских культурных коллективов устраивали для молодежи призывного возраста собрания, на которых они исполняли антивоенные песни, призывали крестьян к совместной обработке земли семей призывников и т.п.
Работа коммунистов в армии давала свои успешные результаты. Так, в начале 1932 г. во время шанхайской операции солдаты сотнями демонстрировали откровенное нежелание отдавать долг «родине» помещиков, капиталистов и бюрократов. Они так прямо и заявляли: «Мы не хотим стрелять в китайцев. Мы не знали об этом, когда покидали Японию». 29 января 200 солдат отказались занять боевые позиции. 11 февраля 300 солдат устроили митинг с раздачей антивоенных листовок. Спустя несколько дней на фронт не пошли уже 600 человек. Командование вынуждено было отправить домой ряд подразделений, в 20 полках прошли аресты солдат, придерживавшихся революционных взглядов.
Коммунистическая партия Японии достигала этих, и многих других побед в условиях чрезвычайно жестокого террора со стороны государства. Полиция неоднократно проводила массовые аресты членов партии и левых профсоюзов. Так 16 апреля 1929 г. были арестованы более тысячи коммунистов, включая весь Центральный комитет и его секретаря Сёити Итикава. Но оставшиеся на свободе вместе с другими левыми группами тут же начинали восстановление организации. Место поверженных бойцов занимали другие, которых не могли испугать пытки, убийства и тюрьмы, в которых всё более внедрялся «передовой» опыт фашистских концлагерей. На судебном процессе, разоблачая кровавые преступления правящих классов по отношению к народу своей страны, Сёити Итикава заявил: «Коммунистическая партия есть партия будущего, следовательно, она является бессмертной до тех пор, пока существует рабочий класс».
Плакат японских коммунистов
Власть отлично понимала, что ликвидировать «красную угрозу» прямым насилием не получится. Поэтому созданная в 1928 году Тайная полиция широко применял методы засылки в стан противника шпионов и провокаторов с целью расшатать партию изнутри, вносить расколы и склонять рядовых членов к различным видам оппортунизма. Вербовались агенты из тех слабых характером арестованных партийцев, которые, не выдержав или просто испугавшись изощренных пыток, давали себя сломить и соглашались на предательство. По доносам внедренных шпионов было арестовано более 90% политзаключенных.
Но и партия предпринимала доступные ей контрмеры, чтобы себя обезопасить. Для расследования причин арестов была создана специальная комиссия, которой удалось разоблачить К. Оидзуми и Т. Обата, которые много лет вели подрывную деятельность. Занимая посты в руководстве КПЯ, они передавали Тайной полиции ценные сведения о деятельности партии и её активистах, что оказало охранке значительную помощь во время массовых арестов 1932 и 1933 г. Во время допроса предателей Оидзуми сознался, а Обата неожиданно впал в шоковое состояние и умер. Это позволило полиции раздуть дело о «красном линче», и в атмосфере массовой антикоммунистической истерии прибегнуть к новым репрессиям. За период с января по май 1934 года в Токио было арестовано 736 человек.
В июле 1934 г. пять оставшихся членов ЦК, руководивших районными отделениями, провели совместное совещание, а в апреле 1935 года был арестован последний член Центрального комитета КПЯ. Прекратился выпуск главного печатного органа КПЯ – газеты «Секки». С этого момента партия продолжала свою деятельность в виде отдельных групп, не связанных единым руководством. В это время перед всеми странами мира встала угроза фашизма. На VII Конгрессе Коминтерна была поставлена задача способствовать объединению всех революционных и демократических сил в единый антифашистский фронт. Рост ультраправых националистических организаций наблюдался и в Японии. Здесь, в отличие от европейских стран, процесс фашизации проходил не в форме государственного переворота, а в виде постепенной концентрации политической власти в руках наиболее реакционных и агрессивных кругов военщины, которая пропагандировала лозунги завоевания мирового господства и подчинения всех стран безграничной власти императора. В «Письме японским коммунистам о решениях VII Конгресса Коминтерна», написанном в начале 1936 г представителями КПЯ Сандзо Носака и Кэндзо Ямамото, говорилось: «Военщина, особенно её крайние круги не довольствуются тем гнётом реакции, которая царит в стране. Она стремится к установлению своей открытой военно-фашистской диктатуры. Она стремится разгромить существующие легальные организации рабочих и крестьян, ликвидировать все партии, кроме фашистских, превратить весь трудовой народ Японии в немого раба эксплуататоров, в раба, который не имеет права даже на слово протеста против военной шайки, в раба, который безропотно и покорно должен подчиняться любому грабежу, любой эксплуатации, любому произволу».
Выступление Кюити Токуда
Прежде всего, стояла задача объединения профсоюзов. Под влиянием пропаганды коммунистов и давлением низовых структур состоялось объединение двух крупнейших реформистских профсоюзных объединений – Дзэнро и Содомэй, На объединительном съезде было объявлено о создании нового профцентра – Всеяпонской федерации труда, которая объединяла 100 тысяч рабочих и служащих. Также важным шагом стал самороспуск левого революционного профсоюза Дзэнкё. Входившие в его состав рабочие должны были объединиться со своими коллегами в общие союзы сотрудников предприятий. Результатом такой политики стала возросшая мощь, сознательность и организованность японского пролетариата. Начало войны с Китаем привело к дальнейшему обострению стачечной борьбы. В 1937 г. произошло 2162 трудовых конфликта, в которых участвовало до 214 тысяч рабочих. Несмотря на то, что
правительство запретило празднование Международного дня солидарности трудящихся, 1 мая 1939 года в десятках промышленных городах состоялись крупные маёвки, митинги и демонстрации. Нарушением этого запрета трудовой народ показал свою солидарность перед лицом фашистской реакции.
Результаты выборов свидетельствовали о том, что всё более набирали популярность именно те партии и кандидаты, которые выдвигали последовательные антифашистские лозунги. Это, прежде всего, «Социалистическая массовая партия» и «Японская пролетарская партия», которые на выборах в местные органы власти осенью 1935 г. набрали более 1 миллиона голосов и получили в сумме 38 депутатских мест, что в два раза больше, чем на выборах 1931 года. На борьбу против фашизма активно призывал своих членов «Всеяпонский крестьянский союз», а также объединения интеллигенции, такие как «Общество изучения материализма», «Клуб прогрессивных журналистов», «Общество свободной науки и искусства». Даже религиозные организации присоединились к народному фронту. Например «Новобуддийская лига молодёжи», имевшая отделения в 16 префектурах, на своём съезде в январе 1936 г. приняла резолюцию
антивоенного и антифашистского содержания.
В.И. Ленин на японском плакате
Коммунисты вели свою деятельность и среди японцев, живших за границей. Была организована партийная ячейка на Гавайях, при содействии американской компартии в США для японцев велись курсы по марксизму и издавалась газета «Дохо», которая распространялась среди японской эмиграции в Америке, Канаде, на Филиппинах и нелегально ввозилась в Японию. В китайском Яньяне во время войны был организован японский антивоенный центр, печатавший листовки и газеты для пропаганды среди японских солдат, в рабоче-крестьянской школе учились военнопленные, велись трансляции радиопередач на японском языке.
Окончание Второй мировой войны ознаменовало новый этап в существовании Коммунистической партии Японии уже в качестве легальной организации. 1 декабря 1945 года состоялся IV съезд, на котором приняли устав и программу партии, избрали Центральный комитет. Уцелевшие после массовых арестов и долгих лет тюремного заключения коммунисты были готовы к новым битвам, чтобы защитить право народа следовать демократическим путём и то достоинство, с которым простой труженик мог поднять взгляд в мирное небо над головой.
Андрей Игумнов